Эстафета памяти.

Как много воспоминаний и рассказов, наград и почестей мы, по праву, воздаем нашим воинам – освободителям, но как мало, а порой, просто замалчиваем о тех, кто вырастил солдат. О тех матерях, которые воспитали своих сыновей честными, самоотверженными, бесстрашными и …. война отняла у них самое дорогое – жизнь. Как пережить такое горе? Чем измеряются материнские страдания?

Отечественная война постучалась в ее вдовий дом короткой запиской от старшего сына – Сергея: «Мама, я еду на фронт, писать долго некогда, вернусь с победой». Известие от старшего сына Евдокия Павловна встретила слезами и горькой жалостью: молод еще, только двадцать один, а уже вторая война. Ее старший сын был большим непоседой и страстно влюбленным в жизнь, деятельным и решительным парнем. В школе учился хорошо, был заводилой самых интересных дел, играл в духовом и струнном оркестрах, бегал на лыжах и коньках, мастерил игрушечные самолетики и видел во сне себя Чкаловым и Водопьяновым. В девятом классе был направлен отдыхать в пионерскую столицу Артек. Возвращаясь из Крыма, вместе со сверстниками, Сергей посетил Москву: Кремль, Мавзолей. Вернулся как – то неожиданно повзрослевшим, настойчивым и самостоятельным в решениях. После 9 класса пошел работать. Подрастали еще два брата и учить одновременно троих на скромный заработок было нелегко. Через короткое время Сергей выучился на тракториста и, работая в леспромхозе, денег приносил больше, чем зарабатывала мать. Казалось, все как будто наладилось. Но вот, как и тогда, с решением бросить школу, в конце 1939 года сын снова огорошил мать неожиданностью: «Меня приняли добровольцем в армию. Пожелай мне всего доброго на дорогу». Сильно переживала Евдокия Павловна, а изменить, что – либо была не в силах. Сергей успел побывать в боях с финнами на Карельском перешейке, остался жив и невредим, по окончании войны продолжил службу в Красной Армии.

Теперь опять война и снова – фронт. Где – то в глубине души таилась мысль, что это не на долго, враг скоро будет побит, на землю вернется мир, а Сергей обязательно вернется домой и будет возить лес на своем «Челябинце». От этой мысли на сердце становилось легче, думы о сыне окрашивались в светлые тона и возвращали ее к заботам о повседневной жизни семьи. Все оказалось не так, как мечталось, как думалось. Война затянулась, с фронта шли тревожные вести и редко приходили короткие, успокоительные письма от сына.

Коля и Вася – братья Сергея – наперекор невзгодам военного времени выправлялись в крепких и ладных парней, учились: один в г. Тихвин, в техникуме, а другой в Ленинграде, в ремесленном. Вместе с техникумом Коля был эвакуирован на Урал. Там окончил школу танковых радиоспециалистов, а в начале 1943 года оказался тоже на фронте, по воле случая там же, где воевал и старший брат, неподалеку от Ленинграда. Шестнадцатилетний Василий работал на заводе и дежурил на участке в блокадном Ленинграде, а в 1943г. по исполнению 17 лет был призван в армию.

Все военные годы Евдокия Павловна жила от письма до письма. В жизни пришлось испытать немало: и голод, и холод, и труд, непосильный женскому плечу. Но все эти несчастья меркли в сравнении с тем, что причиняло долгое отсутствие весточки от сыновей. Приносил почтальон затертые в пути солдатские треугольники писем. Матери казалось, что распахнулась настежь высокая дверь и порог перешагнул рослый, статный, улыбающийся с искристыми синими глазами на круглом веселом лице, Сережа. Или застенчивый, будто всегда смущенный, взволнованный и радостный Николай. Или по – мальчишески угловатый, насупившийся, чтобы скрыть огромную радость встречи, возмужалый Василий, ее меньшенький.

Исчезали, созданные воображением видения. Рука держала исчерченные линиями сгибов листки, а в ушах звучали до боли знакомые голоса: «Здравствуй, милая мама. Беспокоюсь, что долго не получаю твоих писем. А я, как учился, так и бью врага на «отлично» - сообщал с фронта средний сын Коля. «Дорогая моя мамочка. Я теперь непосредственно бью фашистов и очень этому рад. За меня не беспокойся. Твой Вася», - писал младший сын. «Родная наша, как ты живешь? Береги себя, о нас не волнуйся, с победой вернемся домой» - наказывал старший Сергей. Читая скупые карандашные строчки на помятой бумаге, мать искренне надеялась, что пули минуют ее сыновей, что любовь ее сохранит их в кровавых битвах с ненавистным врагом. А сама, не жалея ни сил, ни времени, трудилась в тылу для фронта, чтобы приблизить день и час желанной встречи. К сожалению судьба обошла ее своею благосклонностью. Первой пришла похоронка на младшего Василия. Не высыхали материнские слезы, только в неуемном труде находила она недолгое забвенье от тоски по безвременно ушедшему из жизни сыну, от тревог за судьбу оставшихся в живых сыновей. Наверно, в народе верно подмечено, что беда не ходит в одиночку. В феврале 1944 года в дом принесли похоронку на танкового радиста Николая Новикова, погибшего смертью храбрых на Карельском перешейке. Перенести вторую волну великого несчастья помог приезд с фронта, в краткосрочный отпуск старшего сына Сергея. Закаленный в горниле двух воин, не раз смотревший смерти в глаза, награжденный медалью «За отвагу», мужественный артиллерист, как мог, утешал мать. Обнимая ее за поникшие плечи, утешал: «Они приняли честную смерть за любимую Родину, за нас с тобой. Будем достойны их памяти».

Слова сына целительным бальзамом ложились на сердечные раны матери. Подсыхали глаза, более тупой становилась боль. Уехав после отпуска снова на фронт, Сергей чаще, чем прежде, писал ей письма, присылал свои немудреные зарисовки по сохранившейся еще со школьных лет страсти к живописи. Мать с особой любовью рассматривая складывала рисунки – драгоценные реликвии сыновнего нераскрывшегося таланта. Да может быть и стал бы Сергей после войны художником, если бы получив его письмо с последним рисунком от 1 февраля 1945 года, Евдокия Павловна не получила еще и письмо от 2 февраля 1945, в котором командование части сообщало: «Ваш сын погиб смертью храбрых». Третий и последний сын Евдокии Павловны Новиковой. Все трое молодых, красивых, полных сил и планов да просто – не видевших жизни оставили ее одну.

Идут годы, но время бессильно излечить незаживающую рану в сердце матери, отдавшей войне самое дорогое – всех своих детей. Беспрерывная боль потери близких, подменила страданием живой огонь в глазах Евдокии Павловны. Постепенно привыкла она к одиночеству в большом доме. Звали родственники к себе, но наотрез отказалась она уезжать из своего дома, умалчивая о том, что не переставая ждет, а вдруг вернется который – ни будь из сыновей. Ходит она по светлым просторным комнатам и каждая мелочь напоминает ей ту далекую жизнь, когда была семья. Лежат книги – их запоем читал Николай. Висит картина – ее писал Сережа. Сиротливо стоят в углу игрушки – они пришли из Васиного детства. Висят на стене фотографии в рамках – оттуда разговаривает с нею вся ее немалая семья. Нет, не может она покинуть родной дом. Все ждет.

И ходит по дороге сутулая фигура среднего роста женщины в черном платке к обелиску «Вечная память землякам, павшим в боях за Родину 1941 – 1945 гг.». Какое – то время безмолвно и неподвижно стоит у памятника, а затем опускается на колено, зимой – осторожно смахивает рукой снег или иней, а летом – кладет живые цветы. Здесь поминает Евдокия Павловна Новикова своих сыновей Сергея, Николая, Василия.

Седовласая справедливая, добрая женщина вызывала уважение односельчан. В доме царил порядок и чистота, в огороде – благоухали цветы, а окна дома утопали в сирене. Все свои переживания держала в себе. Письма, фотографии и воспоминания о своих сыновьях навсегда остались в ее памяти. Она бережно хранила драгоценные реликвии, благодаря которым и жила.