Попытка

ПОПЫТКА

– Пожалуй, я возьму этого, с зелёными крыльями. А говорить он умеет?

– А как же! Не попугай – словарь Ожегова! Очень умная птица.

К попугаю тянутся короткие волосатые руки. С соседней полки сквозь железные прутья на него завистливо смотрит соседка – маленькая проворная пичуга с перьями красноватого оттенка. Она уже давно в магазине, а всё бьётся, взмахивает крыльями, тщетно пытается улететь. Старый попугай угрюмо и с нескрываемым укором глядел на соседку: силы покинули его, он давненько перестал рвать клетку клювом. Но как объяснить пичуге, что нет смысла в её попытках вырваться на свободу? Та отвечала ему взглядом, полным сочувствия, и продолжила биться с непреодолимой железной преградой.

Толстый человек, криво улыбаясь, протянул клетку с попугаем рыжему кудрявому мальчишке, которого, впрочем, можно легко было спутать с девочкой.

– Прекрасно! – взбодрился попугай, хотя на самом деле было совсем наоборот.

– Ух ты! – мальчишка округлил глаза и стал похож на рыжую сову.

– Ну, так что, брать будешь? – продавец, как мог, пытался изобразить на щекастом лице доброжелательность.

Пичуга в клетке, похоже, устала, красноватые крылья беспомощно обвисли. Она проводила взглядом попугая, пока рыжий мальчишка не скрылся за углом.

… Старые полукруглые часы пробили шесть. В оконном проёме белёсый день быстро менялся местами с фиолетовыми сумерками. Александр Фёдорович вздохнул, с трудом поднялся с дивана и, просунув ноги в обрезанные валенки, пошаркал готовить ужин. Он несколько раз повернул расшатанный переключатель электроплиты и поёжился. В иссохшую деревянную раму со свистом залетал ветер, и стекло тонко дребезжало. Вынув из-за плиты давно не чищеную кастрюлю, Александр Фёдорович чуть сполоснул её и засыпал суповой концентрат. Скоро засвистел и чайник.

Всю свою жизнь Александр Фёдорович посвятил истории, работал в городском архиве. Почти два десятка лет назад похоронил жену. От каждой зарплаты откладывал на старость, пока не подползла болезнь. Врачи сказали, что шанс есть, но нужно лечение за границей. Денег на это у него не хватило, да и лекарства ему прописали дорогие. Именно в этот момент старинное здание архива продали крупному бизнесмену, который превратил его то ли в деловой, то ли в развлекательный центр. Архиву, конечно, предоставили новое, современное помещение. Но Александр Фёдорович не мог смириться с потерей того старого особнячка, где он проработал почти 40 лет. Ему казалось, что душа архива ушла из старого здания, а в новое не пришла. Да и ездить ему сейчас было неудобно – с пересадкой, на другой конец города. Так и вышло, что под старость устроился он сторожем на мебельный склад. И теперь фактически выживал. А болезнь прогрессировала…

В дверь негромко постучали. Александр Фёдорович напрягся, прислушался. Подошёл вплотную к двери и с опаской спросил:

– Кто там?

– Прекрасно! Прекрасно! – хрипловатый голос напоминал скрип металла по стеклу.

– Кто там, я спрашиваю? – пенсионер забеспокоился и на всякий случай отошёл от двери.

С другой стороны послышалась какая-то возня, и зазвенел знакомый голосок:

– Александр Фёдорович, это я!

… Разлитый в две тарелки «суп» напоминал болотную жижу. Цветом и, похоже, даже вкусом. Но седой мужчина и рыжий мальчишка с аппетитом хлебали его, при этом весело переговариваясь. Мальчуган в сером свитере с аккуратной штопкой на локте, его собеседник – в видавшей виды меховой жилетке поверх застиранной рубахи.

– Я думал, он и вправду будет много говорить, а только и может одно слово повторять. Как попугай, честное слово! – блестел искорками глаз парнишка.

– Попугай – он и есть попугай, – степенно заметил Александр Фёдорович, и оба засмеялись.

Клетка стояла на столе, и птица почти в упор рассматривала двух странных людей, которые, казалось, совсем не замечали беспорядка на кухне.

– Спасибо, братец, тебе за подарок, хорош заморский свиристель, что и говорить!

Александр Фёдорович попытался погладить попугая, просунув палец сквозь прутья. Тот мрачно глянул на нового хозяина, отодвинулся подальше и проскрипел:

– Прекрасно.

Александр Фёдорович улыбнулся и отправил в рот последнюю ложку супа. Вытер рот рукавом и произнёс:

– Ну что ж, добрая компания, давайте теперь чаёвничать, а то ведь мне скоро на работу! – он поднялся с табуретки, но вдруг покачнулся и выронил тарелку из рук.

– Александр Фёдорович, что с вами? – мальчишка взволнованно ухватился за старика. Длинные рыжие ресницы его часто-часто порхали и были похожи на крылья мотылька.

– Да вот, прихватило немного, – сказал тот и слабо растянул уголки губ. – Пойду я, Витя, прилягу, отдохнуть надо.

Он осторожными шажками направился в комнату. Мальчик, взяв клетку с попугаем, пошёл вслед за стариком. Один из углов комнаты осветила старая настольная лампа, Александр Фёдорович разместился в протёртом кресле, попугай – на тумбочке, а Витя на табуретке. Часы медленно отмеряли секунды. Александр Фёдорович, молчал, тяжело откинув голову на изголовье кресла. Его лицо, обычно добродушное и мягкое, приобрело какие-то незнакомые, острые черты. Казалось, он на что-то злился.

– Александр Фёдорович! Может вам чем-то помочь? – Вите было неуютно видеть старика в таком состоянии.

– Всё хорошо, друг мой. Вот отдохну немного, и станет ещё лучше.

Повисло тягучее молчание. Попугай отвернулся от людей и делал вид, что заинтересован куском обоев, оторвавшимся от стены. Витя, оттопырив локоть, разглядывал штопку на своём свитере, вспоминая, как мама латала его, близоруко прищуривая усталые глаза. А Александр Фёдорович прикрыл веки и мечтал уснуть, чтобы не чувствовать боли возле сердца. Наконец, он устало взглянул на мальчика и попытался сесть ровно.

– Как дела в школе?

Витя, не отрывая взгляда от латки, протянул:

– Нормально.

– По какому предмету на этот раз? – старик лукаво приподнял бровь.

– По немецкому, – вздохнул мальчуган, ещё глубже пряча взгляд.

Попугай, будто понял, о чем идёт речь, повернулся и с укором скрежетнул:

– Пр-рекрасно!

Мальчишка показал ему кулак и обиженно засопел.

– Ну, ничего, ничего, – старик одобрительно погладил рыжие вихры, – Выучишь, сдашь свой немецкий и…

– Да я-то выучил! Это всё она, на мне отрывается! – в Витином голосе чувствовались близкие слёзы.

Старик знал эту неприятную историю. Год назад, когда Витя учился ещё в шестом классе, у них сменилась учительница немецкого языка. А потом она стала ещё и их классным руководителем. По рассказам Вити, в ней было всё от современной жизни: яркий макияж, вызывающий стиль одежды и надменность. Будучи замужем за городским чиновником, она позволяла себе вольности по отношению не только к ученикам, но и к коллегам. И зачем она только взялась преподавать, если муж её полностью обеспечивает? Как она стала вести немецкий, Витя из отличника по этому предмету превратился в троечника. Но не потому, что перестал учить или понимать. Вопрос был в другом. Под Новый год «немка» намекнула на подарки. И все родители скинулись, только мама Вити не вложилась в подарок, а подписала учительнице открытку. На следующий день «немка» поблагодарила всех ребят и их родителей за презент. «Желаю всем счастливого Нового года! Всем, кроме некоторых», – с нажимом произнесла она.

…Попугай, склонив голову, пытался дотянуться до лоскута обоев неопределённого цвета. Витя сосредоточенно водил пальцем по полоскам на растянутой манжете свитера. Александр Фёдорович думал, что этот рыжий соседский мальчишка, которому едва-едва исполнилось тринадцать лет, ближе и роднее, как никто другой. Правда, у старика была дочь. Но вот уже семь лет, как она ушла из дома. Она редко звонила, только по праздникам, ей постоянно было некогда. Александр Фёдорович много лет воспитывал её один. Жена умерла, когда дочурке только исполнилось семь. Он тогда как-то вмиг постарел. Смотрел на дочь и не мог запретить себе видеть в повзрослевшей Варе мать – в глазах, неуловимых движениях и выражении лица. Даже иногда, случайно, назвал её именем матери – Еленой.

Дочь взрослела и всё больше отдалялась от отца. Однажды она пришла домой злая и какая-то отрешённая: «Посмотри, как мы живём! Ты такой несовременный!». Александр Фёдорович пытался её успокоить, но дочь неожиданно заявила, что давно встречается с солидным мужчиной и решила уйти из дома.

– Прекрасно! – попугай дотянулся до кусочка бумаги на стене, а старик от неожиданности вздрогнул.

– Александр Фёдорович, вам стало лучше? – Витя тревожно вглядывался в лицо старика.

– Да, уже совсем прошло, – он незаметно смахнул из уголка глаза слезу.

…Часы печально пробили восемь раз.

– Пойду я, Александр Фёдорович, а то мама волноваться будет. Завтра зайду. Не скучайте! – Витя направился к двери.

– С таким подарком не заскучаешь! – Александр Фёдорович через боль заставил себя улыбнуться и слабо помахал рукой.

Попугай, будто соглашаясь со стариком, крикнул вслед мальчику:

– Прекрасно!

На мгновенье из прихожей потянуло сквозняком – открылась и захлопнулась дверь. Смолкли шаги, и все стихло. Попугай сидел, не шелохнувшись, а часы считали секунды. Раз-два. Раз-два. Потом и они стихли.

…Витя рыдал в коридоре. Всё вокруг было будто в тумане или в каком-то странном непонятном сне. И машина скорой помощи, и санитары, вынимающие носилки, и почтальонша, дающая показания полицейскому. Попугай испуганно смотрел по сторонам, удивляясь такому количеству людей вокруг. На Витю никто не обращал внимания. Вдруг кто-то коснулся его плеча.

– Свободин, а ты что тут делаешь?

Голос показался Вите на удивление знакомым. Он поднял глаза. Над ним возвышалась «немка».

– Вам-то какое дело? – буркнул он и зло оттёр слёзы рукавом пальто.

– Эх ты, Витя… – «немка» отвернулась, и её плечи задёргались.

– Варвара Александровна, нужна ваша подпись, – крикнул из прихожей врач скорой помощи.

Витя оторопел. Он миллион раз слышал её имя, знал, что у Александра Фёдоровича есть дочь Варя, но никак не мог подумать, что это и есть «немка». Злость закипела в нём. Он вскочил и вцепился в её руку.

– Вы могли! Могли ему помочь! Вы его бросили, а он вас простил! Да вы… я вас… ненавижу! – Витя снова зарыдал, прислонившись к стене.

«Немка» наклонилась к нему и тронула рыжие непричёсанные волосы.

– Витя, я…

– Не трогайте меня! – мальчик бросился к двери, ринулся через прихожую, кажется, толкнул кого-то, метнулся в комнату, схватил клетку с попугаем и бросился бежать назад. Как можно дальше!..

…Два дня спустя, усталый рыжий мальчишка принёс в птичий магазин клетку с зелёным попугаем. Продавец что-то грубо сказал ему, но клетку с птицей обратно принял. Поставил на верхнюю полку, рядом с беспокойной пичугой. Та встрепенулась и бросилась на клетку. Мальчишка долгим взглядом, будто попросил прощения, посмотрел на зелёнокрылого попугая, отступил к двери и скрылся за ней.

– Прекрасно! Прекрасно! – заметался среди птичьих клеток истошный попугайский крик.

Артём ПАЛКИН